Танец с саблями. Эпизод №3

Сережа, а тебе не кажется, что эти “Танцы с саблями” устраивает Второй как раз именно по указанию Первого? Можно бесконечно проблематизировать средства, которые выбирает Второй, но может быть, лучше все-таки Первому пора уже пересматривать Цели?…

Добрый день, Венера!

Второй не устраивает танцы с саблями. Просто многие вещи, которые во “внешнем мире” считаются нормальными, Первый воспринимает, как танцы с саблями.

Первый не может пересмотреть свои цели так, чтобы устранить эти проблемы. Пытаясь это сделать, Первый станет Вторым, а собственно Первый умрёт. Вот примеры попыток это сделать. Цитаты из Дневника Синего Космонафта.

Собственно, появление Второго – это и есть то решение, которое нашёл Первый. Второй – это буфер между Первым и внешним миром. Способ сохранить себя и жить в этом мире.

Грани чувствительности, восприятия мира и сам внутренний мир Вани просто потрясает…

Мне кажется очень близко описала американская писательница Перл Бак: «… творческий человек рождается на свет ненормально, нечеловечески чувствительным. Для него… прикосновение — это удар, звук — гром, невезение — трагедия, радость — экстаз, друг — как любимый, любимый — как бог, а провал подобен гибели. Добавьте к этой мучительно хрупкой организации непреодолимую потребность создавать, создавать и создавать — поскольку без создания музыки, поэзии, книг, зданий или других наполненных значением вещей само дыхание отторгается от него. Человек обязан создавать, обязан изливать свои творения. Из-за некой странной, необъяснимой внутренней нужды он не чувствует себя живым, если не делает этого»

Но в данном контексте я имела в виду тебя, Сережа. Не хочешь же ты сказать, что твой внутренний мир и Вани устроены одинаково? Хотя, несомненно, они, наверное, похожи…

Собственно, о том, что наш внутренний мир устроен одинаково, я говорил уже много раз. Есть, конечно, и разница. Я в своей основе технарь, человек рассудочный. Ваня – художник. Хотя тогда, когда это ему было нужно, он вполне владел программированием сайтов или техническими аспектами создания музыки на компьютере. Да, мы похожи. Наверное, поэтому я понимаю, о чём он пишет. Во всяком случае – мне так кажется.

Довольно самоуверенно звучит… Мне кажется, что у вас есть еще различия. К примеру, что твои цели можно еще изменять… И то, что тебе сейчас нужно жить за вас двоих… Или еще то, что он любил писать песни и музыку… Хотя ты тоже стал писать, к примеру, скетчи… ты ведь их раньше не писал?… Вот если бы ты мог спросить его, так ли ты сейчас живешь, как мечтал он? – что думаешь, он бы тебе ответил?

Различий много, конечно. Если два человека одинаковы со всех сторон, один из них лишний. Но мы ведь начали говорить об общей конструкции? Тут можно сказать, что скелет одинаковый, а то, что на скелете – во многом разное.

Да, во мне тоже есть художник. Пока Ваня… работал, мой художник спал, ведь Ваня, как художник, однозначно сильнее. И только когда стало пусто, мой художник проснулся.

Я не смогу его заменить. Это факт. И не смогу жить так, как мечтал он. Я не смогу жить даже так, как хочу я. Но он пытался об этом говорить. Теперь пытаюсь я. Может быть здесь я делаю то, что “Ваня бы одобрил”, как говорят его друзья. Собственно, пытаясь жить так, как я хочу, пытаясь изменяться, я и делаю это самое “как Ваня”.

Изменить мои цели. У тебя есть конкретные предложения? И я ведь писал о последствиях. Они будут те же. Первый умрёт.

Извини, Сережа. Я не хотела сказать, что ты должен жить, как Ваня. Только о различиях…

Общая конструкция… Она может быть и общая, конечно, но, видимо, все-таки только для творческих личностей. И то не для всех) Потому что в себе я такую конструкцию как-то не опознаю. Попыталась посмотреть, как это у других устроено, но увы, ничего подобного не нашла

Наконец до меня стало как-то доходить, что в вашем случае вообще никаких советов и предложений лучше не делать из опасения последствий…

Если вспомнить “Музей имени меня”, то да, мне тоже кажется, что Ване не очень бы понравилось, если бы ты попытался жить его жизнью…

Да, пытаться жить его жизнью бессмысленно. Ведь он уникален, он неповторим. Но я помню его слова, которые он повторял многораз: нужно расти, нужно изменяться. Вот это я пытаюсь делать. Для себя. В память о нём.