Среда, 03 Февраля 2010 г. 18:37 мск

Космонафт хорошо умеет быть один. Не скучает. Не зовёт, не плачет, не ждёт. Когда знает, что нечего ждать и никто не услышит. Когда так — хорошо. Когда так, Космонафт может делать всё, что ему вздумается, и это будет приятно. Ходить гулять, читать, музыка. Спит, мечтает, пишет, пьёт, готовит.

Будьте милосердны к Космонафту. Не надо давать ему глупых надежд на себя, потому что вы им априори не соответствуете. Оставьте Космонафта, не стоит надевать на него тёмные очки его беспросветной космической ночью. Пусть он хотя бы знает, что видит то, что есть, и пусть видит то, что есть.

Они и милосердны. По своему. Трагедия в том, что они не видят Тебя. За Тебя они принимают твою картонную коробочку. Как ты говоришь – априори.

Опять же Кастанеда. Воин духа всегда один. И одиночества дорога так длинна… Но там, внутри… Там есть опора. Вот только держаться за неё трудно, когда на руках нет кожи.

Надежда. Весьма живучая гадость. Мы так охотно за неё хватаемся, а она безжалостно лишает нас сил. Вместо того, что бы решать и действовать, мы надеемся. Даже тогда, когда... Сначала кажется, что просто не повезло. Потом становится очевидно, что это “не повезло” уже слишком назойливо.  И даже тогда, когда уже понятно, что надежда бессмысленна, всё равно жалко выбросить её. А вдруг?

Да, Первый всегда без кожи. Стоит прикоснуться к границе “реальности”… Больно. Всегда. Да, можно привыкнуть, но всё равно…